Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй - Пётр Фёдорович Алёшкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из непосредственных участников законотворчества в правительстве Деникина – профессор права К. Н. Соколов подчеркивал, что в предписании генерала Деникина по аграрному вопросу основной акцент делался на «сохранении за собственниками их права на земли». Соколов отмечал: «Мы несли таким образом с собой восстановление прав помещиков. „Юридическое“ восстановление, подчеркивал всегда генерал Деникин. Это „юридическое восстановление“ было нужно, чтобы дать удовлетворение нарушенному праву и обосновать притязания землевладельцев на вознаграждение за последующее отчуждение „юридически“ возвращенных им земель. На практике дело иногда доходило до фактического, насильственного восстановления помещиков. В корне пресечь такие злоупотребления можно было бы только открытым и смелым признанием противоправного фактического положения вещей»[158]. На основе послания Деникина было подготовлено несколько проектов аграрной реформы: комиссий Колокольцова, Билимовича, Челищева. В проекте Кривошеина определялась цель: безотлагательная разработка мероприятий для удовлетворения интересов широких народных масс и быстрый рост производительных сил страны. В качестве направлений аграрных преобразований предлагались следующие меры: децентрализация земельного дела с учетом особых хозяйственных условий отдельных районов; содействие образованию и развитию мелкой земельной собственности; отмена ограничений в праве распоряжения крестьянскими надельными землями; широкое поощрение добровольных соглашений о переходе земли в крестьянские руки; создание примирительных земельных комиссий; принудительное, за справедливый выкуп, отчуждение земли с учетом государственных интересов. Сам Деникин называл принцип принудительного отчуждения, даже на основе выкупа, как «страшный для многих»[159].
Мартовский (1919 г.) приказ Деникина, как первая попытка разрешить противоречие, связанное со свершившимся земельным переделом, изначально оказалась тупиковой. Во Временном положении об управлении земледелия и землеустройства, утвержденном Деникиным 10 июня 1919 г., указанному подразделению деникинской администрации предписывалось организовать землеустроительное дело на местах в связи с аграрной реформой и переходом земли к малоземельному населению по добровольному соглашению или путем принудительного, за плату, отчуждения земли[160]. Фактически получалось, что управление земледелия и устройства обязывалось выполнять данную установку в условиях, когда не было даже документа о начале аграрной реформы. На практике происходило следующее: на территории, контролируемой белой властью, восстанавливалось право собственности, административные порядки в старых формах. За наступавшими войсками генерала Деникина, продвинувшими в 1919 г. до Тулы, следовали владельцы имений, которые с помощью воинских команд восстанавливали свои имущественные права, сводили личные счеты с захватчиками их имений, производили жестокую месть. По откровенному свидетельству генерала Шкуро, «прибытие добровольческой администрации и своры помещиков, спешивших с сердцами, полными мести, в свои разоренные имения», встречалось крестьянством «недоверием и даже ненавистью»[161]. Другой легендарный боевой белый генерал Дроздовский в личном дневнике написал: «Страшная вещь гражданская война; какое озверение вносит в нравы, какою смертельною злобой и местью пропитывает сердца; жутки наши жестокие расправы, жутка та радость, то упоение убийством, которое не чуждо многим из добровольцев. Сердце мое мучится, но разум требует жестокости. Надо понять этих людей, из них многие потеряли близких, родных, растерзанных чернью, семьи и жизнь которых разбиты, имущество уничтожено или разграблено и среди которых нет ни одного, не подвергавшегося издевательствам и оскорблениям; надо всем царит теперь злоба и месть, и не пришло еще время мира и прощения… Что требовать от Туркула[162], потерявшего последовательно трех братьев, убитых и замученных матросами…? А сколько их таких?»[163].
На угрозы со стороны Деникина судом по поводу бесчинств и насилий не обращалось серьезного внимания. Командование белой армии само являлось бывшими собственниками, земли которых подверглись захватам. Генерал Врангель заявил, что Добровольческая армия дискредитировала себя грабежами и насилиями. Идти под добровольческим флагом дальше было нельзя – требовалась другая идея. Врангель упрекал в письме Деникина: «Армия, воспитанная на произволе, грабежах и пьянстве, ведомая начальниками, примером своим развращающими войска, – такая армия не могла создать Россию…»[164]. Не отрицая фактов произвола, связанных с «возвращающимися помещичьими шарабанами», Деникин позднее неубедительно пытался объяснить, что бедствия деревни ограничивались объективной трудностью проникновения в деревню «шарабанов» вне фронтовой полосы, а также политикой собственного правительства: запрещением самоуправного восстановления собственности, возмещением за незаконные реквизиции, ссудами, предоставленными сельским обществам на обсеменение полей и сбор хлеба, освобождением или отсрочкой мобилизации, нормированием арендной платы за землю и «вообще рядом законодательных актов, подводивших некоторое юридическое обоснование под факт земельного захвата»[165]. Однако вопреки заявлениям Деникина, крестьяне убеждались на собственном опыте, что за деникинским лозунгом о великой, единой и неделимой Россией скрывалась опасность возвращения к прежним порядкам. Для них это означало, в первую очередь, потерю земли, захваченной в ходе революции. Продекларированная забота о «малоземельных собственниках» не нашла выражения в конкретных практических акциях – осталось неясно, кто подразумевался под малоземельным собственником, вряд ли речь могла идти об основной массе крестьянства.
Секретные информационные сводки отдела пропаганды деникинского правительства (Особого совещания) свидетельствовали о реальной обстановке, связанной с земельным вопросом. 27 августа 1919 г. отдел пропаганды информировал: отношения между крестьянами и крупными землевладельцами «сильно обострены». Поводом конфликтных ситуаций являлась неурегулированность порядка аренды земли: собственники «громадных участков земли» даже не удосуживались явиться в собственные имения, в результате десятки тысяч десятин пахотной земли, сдававшейся прежде в аренду, оставались необработанными[166]. Прежние землевладельцы, возвратившись в свои поместья, нередко предпочитали не выгонять новых пользователей – они устанавливали чрезмерно высокую арендную плату, включая в нее даже предыдущие годы революции и Гражданской войны. Временные нормы использования урожая, составленные Особым совещанием и утвержденные Деникиным в июне 1919 г., были выгодны не столько тем, кто его вырастил и собрал, сколько прежним собственникам. Так называемый «третий сноп» (право собственников на треть урожая за якобы аренду земли), введенный для урожая 1918 г., сохранился и в 1919 г., когда в России вырос отменный урожай. Деникинский закон об урожае, формально оставляя его за посеявшим, установил норму аренды для пользователя земли в форме оплаты собственнику (бывшему помещику) части урожая: в размере 1/3 выращенного хлеба, 1/2 трав и 1/6 корнеплодов. Закон о посевах на следующий 1919/1920 г. вменял в обязанность лиц, «в действительном пользовании коих земля находится», пахать и сеять, обещая «обеспечить интересы засевщиков при сборке урожая». Закон об аренде предоставлял возможность фактическим владельцам земли (захватчикам) продолжать пользование ею в 1920 г. по договору или без договора, но за установленную арендную плату. По определению Деникина, указанные законы белого правительства преследовали тройную цель: обеспечение сельскохозяйственного производства, сохранение принципа собственности и «по возможности меньшее нарушение сложившихся в деревне взаимоотношений» (8:35). Впоследствии установленные нормы менялись. Применение закона об урожае в произвольном толковании местной власти Деникина еще более возмущало крестьян.
По информации отдела пропаганды Особого совещания, в августе—сентябре 1919 г. крестьянское население было крайне недовольно приказами Деникина о трети урожая в пользу собственников земли, резкими колебаниями арендной платы и отсутствием уровня предельной цены за аренду, возмущалось грабежами и «беззакониями» белогвардейских частей[167]. Белое правительство юга России, возглавляемое Деникиным, не помышляло о реальном удовлетворении крестьянства посредством своей земельной политики. В результате тыл деникинской армии сотрясался от волн крестьянских восстаний, как и тыл белой армии Колчака.
Проект земельного положения в правительстве Деникина появился лишь в начале ноября 1919 г., затем Деникин приказал его опубликовать в печати для обсуждения «широких общественных кругов». Положение, по его оценке, отличалось выверенными юридическими формулировками, которые позволили соблюсти «осторожность и стирание острых углов». Земельное положение Деникина устанавливало в течение двух лет добровольные сделки, по истечении этого срока —принудительное отчуждение земель; определялась норма частных владений (усадеб, лесов, открытых недр и земли): от 150 до 400 десятин; отчужденные земли могли быть проданы исключительно лицам, занимающимся земледельческим трудом, преимущественно местным; максимальные нормы для покупающих землю были установлены от 9 до 45 десятин[168]. Однако утверждать земельное положение, тем более обсуждать его было поздно: армия Деникина катилась к разгрому.
